Как познер вылечил рак
Владимиру Познеру 20 лет назад удалили опухоль
Фото: Александр ГЛУЗ
Пока стервятники кружат над головой одной известной актрисы, питаясь кривотолками, околесицей и просто фантазиями в ожидании худшего, «КП» вспоминает известных персон, поборовших тяжелейший недуг. Мужеству этих людей стоит позавидовать: они не жаловались, не собирали денег публично, не исповедовались на камеру, а просто взяли и разобрались с опухолью, как с вареным раком — аккуратно извлекли, монотонно вскрыли и без лишних эмоций удалили лишнее.
Владимир Познер: «Я был в нокауте»
Телеведущий с тремя паспортами, загорелый и улыбчивый Владимир Познер, всегда хорошо одетый дедушка с дорогими часами, не производит впечатление человека, который мог умереть и проходил курсы химиотерапии. Однако беда постучалась в дом в начале 90-х. Во время обследования в одной из клиник США врачи выявили у Познера злокачественную опухоль в 1993 году, когда ему было 59. Хорошо, что на ранней стадии.
– Я помню момент, когда мне сказали, что у меня рак, – признавался Познер, став послом международной программы «Вместе против рака». – Было ощущение, что я на полном ходу влетел в кирпичную стену. Меня отбросило, я был в нокауте. Это воспринималось как смертный приговор. У нас в России до сих пор еще не всегда озвучивают такой диагноз, считая, что человека надо жалеть. Не жалеть его надо, а настраивать на борьбу. Мы ведь можем бороться!
Познер был против операции, хотел лечиться без хирургического «радиоактивными пулями», но затем приехал со слайдами к известному в США хирургу профессору Патрику Уолшу, директору Johns Hopkins Brady Urological Institute. Тот сказал, что нужна операция и гарантировал — да, дословно! — что все будет в порядке. 13 апреля 1993 года Познеру удалили опухоль. Курсов химиотерапии или радиотерапии Владимиру Владимировичу не назначили. Он восстановился сам.
– Я не ходил по улицам с плакатом «У меня рак» и не считал нужным всем об этом рассказывать, – вспоминает ведущий. – И с близкими было мало разговоров на эту тему. Они помогали мне очень обыкновенным отношением к происходящему. Тот факт, что у меня был рак, позволяет мне говорить: посмотрите на меня, я болел 20 лет назад и являюсь примером того, что эту болезнь можно преодолеть, если вовремя поймать ее и сделать все необходимое, Если считать, что рак – что-то посланное сверху, тогда с этим ничего нельзя сделать и медицина бесполезна? Это неправильно. И медицина не бесполезна, и рак – не наказание. Надо внутренне сказать себе и своей болезни: а вот нет! Не дождешься!
Теперь Познер по-прежнему ведет авторскую передачу, сайт, дает мастер-классы, снимает с Иваном Ургантом документальные проекты и не против посмаковать красное сухое в любимой Франции или США.
Юля Волкова: «У меня не было голоса»
Кто бы мог подумать, что в веселой и миниатюрной «татушке» Юле Волковой столько мужества! Пропавшая с радаров после распада группы «t.a.Tu» певица никогда не бравировала победой, но три года назад сделала неожиданное признание.
Певица Юлия Волкова.
Фото: Борис КУДРЯВОВ
– В 2012 году во время обследования у меня обнаружили онкологию, – рассказала «Известиям» Волкова. – После необходимых анализов врачи подтвердили у меня рак щитовидной железы. Во время операции по удалению опухоли мне повредили голосовой нерв. Когда я очнулась после наркоза, то должна была заговорить, но у меня просто не было голоса, я лишь шептала. Это был самый критический момент в моей жизни.
Восстановившись, Юля записала четыре сингла, снялась в нескольких фильмах и продолжает воспитывать дочь Викторию (15 лет) и сына Самира (11 лет).
Юрий Николаев: «Мир почернел»
Бессменный ведущий «Утренней звезды», а потом и «Достояния республики» Юрий Николаев узнал о недуге в 2007 году. Все начиналось с аневризмы аорты.
– Когда совсем припекало, шел к ребятам со «скорой», которые дежурили на площадке, они выручали, кололи обезболивающее, – говорил ведщий. – Кроме них и моей жены никто не знал, что я перенес операцию. Через некоторое время Лена как человек обстоятельный сказала: «Пойдем в поликлинику, сделаем еще одну проверку». Я отнекивался: «Да нет времени, завтра съемки». «Это займет всего полдня». Лена (жена Элеонора) настояла. На следующий день поставили новый диагноз — рак».
Телеведущий Юрий Николаев.
Фото: Иван МАКЕЕВ
Николаев уверял, что поначалу «мир почернел». Ведь от мамы, умершей от рака, он знал, что диагноз вызывает шок и заставляет замыкаться в себе. Однако не отчаялся и начал борьбу. Через пять лет после операции случился рецидив, потом еще один. Теперь Юрий Александрович регулярно проверяется, в декабре ему исполнится 71 год.
– Лена всегда помогала, поддерживала, выхаживала, – хвалил жену Николаев. – Как-то вспомнила, что двадцать лет назад я с группой артистов ездил на концерт в Чернобыль, чтобы поддержать тех, кто участвовал в ликвидации аварии. Тогда один из врачей мимоходом произнес: «Вам это еще откликнется». Может быть, он был прав, а возможно, такова воля Божья – каждому послать свое испытание.
Телеведущий настаивает на том, что выжить ему помогла помощь близких и вера. Он воцерковлен и верит, что Бог дал ему силы справиться с недугом: «Да, мне страшно, но жить-то надо. Я хочу жить».
Борис Корчевников: «Была одна мысль — лучше подготовиться к смерти»
Артист и телеведущий, глава телеканала «Спас» испытывал проблемы со слухом, но это не казалось критичным. Борис Корчевников работал в эфире со слуховым аппаратом, а во время телефонных интервью просил собеседников говорить громче. Но позже выяснилось, что проблема залегает гораздо глубже — у актера обнаружили опухоль в голове. К счастью, доброкачественную. В 2017 году в эфире передачи «Прямой эфир», посвященной онкологическим заболеваниям, Корчевников заявил, что тема ему близка.
– Подумал, что теперь смогу жить полноценно, – объяснил ведущий. – Потому что именно тогда, когда мы думаем, что можем умереть, мы начинаем жить полной жизнью. У меня была одна мысль: лучше подготовиться к смерти, к встрече с Богом. Я точно понимал, что Он не заберет меня раньше, чем положено, чем я буду к этому готов. У меня было большое количество дел, которые я не успел закончить, реализовать здесь, и мне следовало поторопиться.
Борис Корчевников в редакции “Комсомольской правды”.
Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ
В 2015 году Корчевникову сделали трепанацию черепа. Через короткий промежуток времени он вышел в эфир, продолжив вести исповедальное шоу «Судьба человека». Курсы терапии не могли не сказаться на здоровье актера — пострадал гормональный фон. Он поправился на 14 килограммов, что нельзя было не заметить в кадре. Мало кто понимал, в чем проблема, поэтому в инстаграме и комментариях над Борисом зло насмехались.
– Мне приходилось читать про себя столько недоброго: как я разжирел, – вспомнил Корчевников. – Хватало сил относиться к этому с улыбкой. Я бы в принципе с этим бы не справился, если бы на самом деле болел. Я работал, работаю и все слава Богу. Здоровье мое неидеальное после операции, но бывают истории намного хуже, и нет ничего в моем организме, что меня бы делало нетрудоспособным.
Источник
Журналист Владимир Познер широко известен не только как интервьюер, но и как ведущий специальных проектов, посвященных борьбе с ВИЧ и СПИДом. По словам Познера, этих болезней у него никогда не было, и занимается он просвещением лишь для того, чтобы обратить внимание на ужасающие масштабы проблемы.
«Как будто влетел в кирпичную стену»
А вот с онкологией Познер сталкивался. Несколько лет назад журналист стал послом международной программы «Вместе против рака» и рассказал, как ему удалось справиться с болезнью.
По словам журналиста, рак у него диагностировали в США, больше 20 лет тому назад.
«Я помню момент, когда мне сказали, что у меня рак. Было ощущение, что я на полном ходу влетел в кирпичную стену. Меня отбросило, я был в нокауте. В Америке в то время уже сообщали об онкологическом диагнозе больному. И правильно делали! Это вообще странный подход – не говорить человеку, что у него рак. Раньше врачи могли сказать, что не в порядке сердце, что плохо с сосудами, но рак… Это воспринималось как смертный приговор. У нас в России до сих пор еще не всегда озвучивают такой диагноз, считая, что человека надо жалеть. Не жалеть его надо, а настраивать на борьбу. Мы ведь можем бороться!» – считает Познер.
«Я даю вам гарантию»
По словам журналиста, ему тогда было 59 лет и «еще хотелось пожить». В то же время он относился к тому большинству людей, которое считает, что «если рак, то всё».
«Но потом я стал разговаривать об этом с друзьями, а они удивлялись: ты что вообще? Ты соображаешь, что говоришь? Во-первых, проверь диагноз – пойди к другому врачу. Если подтвердится, иди дальше. Что я и сделал», – рассказывал Познер.
По словам журналиста, другие врачи подтвердили его диагноз. Один из докторов сообщил журналисту, что ему предстоит операция. «Вы поймали болезнь очень рано, и я вам гарантирую, что все будет хорошо», – сказал врач Познеру.
«Я удивился: как можно что-то гарантировать, это же рак. Доктор говорит: «Я в этой области работаю всю жизнь и даю вам гарантию. Но оперироваться нужно как можно быстрее», – вспоминает журналист.
«Я иногда плакал»
По его словам, реабилитация после операции далась ему трудно, поскольку сама операция была непростой, хотя после не было ни облучения, ни химии.
«Когда я вышел из больницы, силы на какое-то время меня оставили. Это длилось недолго, около недели, потом я как-то сумел настроиться. Не сам, конечно. Помогли близкие. Я не ходил по улицам с плакатом «У меня рак» и не считал нужным всем об этом рассказывать. И с близкими было мало разговоров на эту тему. Они помогали мне очень обыкновенным отношением к происходящему. Я все время прислушивался, нет ли чего-то фальшивого в их голосах. Но никто меня не жалел, никто не смотрел на меня исподтишка полными слез глазами. Не знаю, как это удавалось жене, но она стала очень большой опорой для меня. Потому что сам я иногда плакал», – признавался журналист.
«Горжусь, как я справился с собой»
После лечения Познеру надо было проверяться: сначала каждый месяц, потом раз в три месяца, потом раз в полгода, а потом до конца жизни ежегодно.
«Каждый раз, когда я прохожу обследование, мне немного страшно: вдруг там что-то есть? Но, с другой стороны, я получил 20 лет нормальной, прекрасной, полной жизни. Не все доживают до моего возраста и без рака. Если бы я не проверился тогда, отложил бы это на 2–3 года, все могло бы сложиться совсем по-другому. Кто его знает», – отметил Познер.
По его словам, пройдя через лечение, он понял, что такое рак на самом деле.
«И еще дополнительное чувство – уважение к себе. Скромность – прекрасная вещь, но все мы гордимся определенными своими поступками. То, как я справился с собой, когда столкнулся с раком, еще одна вещь, которой я горжусь», – рассказал журналист.
Чтобы не пропускать истории из жизни журналистов, ставьте лайки и подписывайтесь на наш канал. Анонсы наших публикаций можно найти в группе «Журналистика и журналисты» «Вконтакте».
Источник
Двадцать лет назад, весной 1993 года, врачи сообщили Владимиру Познеру, что у него рак. Что было потом, телеведущий рассказал только сейчас, согласившись стать послом международной программы «Вместе против рака» (Stand Up to Cancer).
«И медицина не бесполезна, и рак – не наказание»
– Рак – очень непростая тема. В обществе его настолько боятся, что стараются вообще не поминать всуе. Почему вы решились говорить о своей болезни открыто?
– Это очень российская черта – скрывать от других проблемы, которые у вас были. Почему это нужно делать, мне непонятно. Участие в движении «Вместе против рака» ничем не отличается от моего участия в борьбе с ВИЧ и СПИДом, которым я не болел. Человек публичный, имеющий определенную репутацию, вызывающий у людей доверие, реально может повлиять на ситуацию. Когда мне предложили участвовать в программе «Вместе против рака», я сразу сказал: конечно же да! Тот факт, что у меня был рак, позволяет мне говорить: посмотрите на меня, я болел 20 лет назад и являюсь примером того, что эту болезнь можно преодолеть, если вовремя поймать ее и сделать все необходимое.
– Находятся такие, кто считает болезни, в том числе рак, наказанием за прошлые грехи…
– Это мерзко. Если бы Бог наказывал такими вещами преступников, это еще можно было бы понять, но они зачастую живут долго и в здравии. А если ребенок в 3 года заболел раком, это кому наказание? Родителям? Надо прочищать людям мозги, нельзя оставлять их с такими взглядами. Если считать, что рак – что-то посланное сверху, тогда с этим ничего нельзя сделать и медицина бесполезна? Это неправильно. И медицина не бесполезна, и рак – не наказание.
«Это был нокаут»
– Вы когда-нибудь до болезни думали о том, что такое может с вами случиться?
– Применительно к себе – никогда. Больше думал о том, как бы не ослепнуть – слепота всегда пугала – или как бы не сойти с ума. Я помню момент, когда мне сказали, что у меня рак. Было ощущение, что я на полном ходу влетел в кирпичную стену. Меня отбросило, я был в нокауте. Это было всего 20 лет назад в Америке – там в то время уже сообщали об онкологическом диагнозе больному. И правильно делали! Это вообще странный подход – не говорить человеку, что у него рак. Раньше врачи могли сказать, что не в порядке сердце, что плохо с сосудами, но рак… Это воспринималось как смертный приговор. У нас в России до сих пор еще не всегда озвучивают такой диагноз, считая, что человека надо жалеть. Не жалеть его надо, а настраивать на борьбу. Мы ведь можем бороться!
– Вы сразу были настроены на это?
– Да! Я по характеру человек сопротивляющийся. Первая реакция была связана с тем, что мне было всего 59 лет, еще хотелось пожить. Я тогда относился к большинству, которое считает: если рак, то все. Но потом я стал разговаривать об этом с друзьями, а они удивлялись: ты что вообще? Ты соображаешь, что говоришь? Во-первых, проверь диагноз – пойди к другому врачу. Если подтвердится, иди дальше. Что я и сделал.
– Когда прошел первый шок, что вы сказали врачу?
– Я спросил, как мне быть.
– И что он ответил?
– Что есть несколько разных вариантов лечения. Есть операция. Есть новые методы – менее травматичные, но экспериментальные. Например, вокруг опухоли можно всадить такие радиоактивные пули, которые ее убивают. Я был за пули, операции не хотелось. Дело было в Америке, я в то время работал с Филом Донахью, который стал мне близким другом. Мы выяснили, кто «номер один» в этой области в США, нашли доктора Патрика Уолша. (Профессор Патрик Уолш, директор Johns Hopkins Brady Urological Institute. – Ред.) Фил, который в то время был очень известен, ему позвонил, попросил меня проконсультировать. Я приехал со слайдами и с надеждой, что это ошибка. Доктор говорит: «Нет, не ошибка». – «Ну и что дальше?» – «Безусловно, операция. Вы поймали болезнь очень рано, и я вам гарантирую, что все будет хорошо». Я удивился: как можно что-то гарантировать, это же рак. Доктор говорит: «Я в этой области работаю всю жизнь и даю вам гарантию. Но оперироваться нужно как можно быстрее». 13 апреля было ровно 20 лет, как меня прооперировали.
– И что было дальше?
– Дальше было трудно.
– Было еще какое-то лечение?
– Нет, не было ни химии, ни облучения. Сама операция была непростая. Когда я вышел из больницы, силы на какое-то время меня оставили. Это длилось недолго, около недели, потом я как-то сумел настроиться. Не сам, конечно.
– Кто вам помогал?
– Фил, его жена, моя жена. Я не ходил по улицам с плакатом «У меня рак» и не считал нужным всем об этом рассказывать. И с близкими было мало разговоров на эту тему. Они помогали мне очень обыкновенным отношением к происходящему. Я все время прислушивался, нет ли чего-то фальшивого в их голосах. Но никто меня не жалел, никто не смотрел на меня исподтишка полными слез глазами. Не знаю, как это удавалось жене, но она стала очень большой опорой для меня. Потому что сам я иногда плакал.
«Скажите болезни: не дождешься!»
– Вас никогда не пугала возможность снова пройти через это?
– Конечно. Особенно первое время. Надо все время проверяться: сначала каждый месяц, потом раз в три месяца, потом раз в полгода, а потом до конца жизни ежегодно.
– С каждым разом становится все легче?
– Нет, я бы не сказал. Каждый раз, когда я прохожу обследование, мне немного страшно: вдруг там что-то есть? Но, с другой стороны, я получил 20 лет нормальной, прекрасной, полной жизни. Мне все-таки 79 лет, не все доживают до этого возраста и без рака. Если бы я не проверился тогда, отложил бы это на 2–3 года, все могло бы сложиться совсем по-другому. Кто его знает.
– Что изменилось в вашем отношении к этой болезни и к себе?
– Появилось понимание, что это на самом деле такое. И еще дополнительное чувство – уважение к себе. Скромность – прекрасная вещь, но все мы гордимся определенными своими поступками. Я, например, горжусь, что не стал биологом – хватило ума отказаться от этого после пяти лет учебы, получения диплома, предложения идти в аспирантуру, давления со стороны родителей. Я понимал, что это не мое, что я буду несчастным человеком, если буду этим заниматься. То, как я справился с собой, когда столкнулся с раком, еще одна вещь, которой я горжусь.
– Что же все-таки делать человеку, который узнал, что у него рак?
– Получать второе и третье врачебное мнение. Если диагноз подтверждается, не терять силы духа. Это не конец. Жизнь бросает вызов, и многое зависит от готовности бороться. Нужно относиться к случившемуся как к задаче, которую нужно решить. Но при этом понимать, что все мы смертны и несем ответственность перед близкими. Нужно больше думать о них, чем о себе, и привести в порядок дела. Но самое главное – не бояться. Это очень важно. Надо внутренне сказать себе и своей болезни: а вот нет! Не дождешься!
Записала Ирина Проровская.
* В переводе с английского – «рак»
Читайте также:
Рак: причины, симптомы и лечение
Отмылся ли Владимир Познер от “госдуры”?
Источник
Журналист Владимир Познер рассказал о своей борьбе с онкологией и мыслях про самоубийство, сопровождавших его в особо тяжелые моменты сражения с недугом. В настоящее время телеведущий строго соблюдает режим самоизоляции, подчеркивая, что коронавируса действительно стоит опасаться.
Телеведущий Владимир Познер дал интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону в рамках его Youtube-шоу «В гостях у Гордона». Во время беседы, в частности, он рассказал о своей борьбе с онкологией, которая началась еще в 1993 году. В те годы Познер жил и работал в Америке.
«Такое впечатление, что я вошел в кирпичную стену. То есть удар такой силы, что даже трудно описать. И, конечно, мысли, что все — жизнь кончилась», — описал Познер первые эмоции от поставленного ему диагноза: рак простаты.
Болезнь удалось победить, поскольку она была выявлена на самой ранней стадии. Познер обратился к хирургу Патрику Уэлшу, который провел операцию. В течение 20 лет после этого болезнь не давала о себе знать.
Однако в 2014 году врачи поставили журналисту новый диагноз:
«У меня нашли рак прямой кишки. Причем врач, который обнаружил, сказал, что близко к сфинктеру находится новообразование», — сообщил журналист.
Согласно неутешительному вердикту онколога, в случае операции нужно было удалять сфинктер. Последствием этого стало бы то, что до конца жизни телеведущий был бы вынужден носить на поясе специальный мешок.
«Я ему сказал, что я прожил замечательную жизнь, а так жить не буду, просто уйду», — сказал Познер.
После этого журналист решил проконсультироваться с другими врачами. Он прошел обследования в онкоклиниках пяти стран: США, Израиля, Франции, Великобритании и Германии. В конце концов он доверил жизнь немецкому хирургу.
«У меня был рак второй степени, и он мне оставил сфинктер. Это была локальная операция. Меня не разрезали вдоль. Второй раз — это был более тяжелый случай. Я уже был закален и настроен на борьбу. Если другого нет, то я не буду так жить», — подчеркнул Познер, добавив, что действительно был готов уйти из жизни в случае неудачи.
По словам телеведущего, первое время после операции он проходил обследования каждые три месяца, позже интервал увеличился до шести месяцев, потом — до года. В настоящее время врачи сообщили ему о возможностии увеличить этот интервал до трех лет.
Познер признался, что серьезно относится к текущей ситуации в мире в связи с пандемией коронавируса. Журналист строго соблюдает самоизоляцию, отлучаясь на работу только на один день в неделю и принимая все меры для того, чтобы обезопасить себя и окружающих.
Будучи биологом по образованию, Познер считает, что знает о вирусе больше, чем нужно для спокойной жизни, поэтому всерьез беспокоится за себя и своих близких.
Говоря о том, как он проводит время на карантине, телеведущий отметил, что существенных изменений в его жизни не произошло, поскольку он привык работать дома. Кроме того, Познер предположил, что в этой ситуации он больше испытывает психологический дискомфорт от того, что нельзя выходить, чем от того, что он не выходит из дома.
Журналист также подчеркнул, что, несмотря на привычную занятость, в настоящее время у него все же появилось время на чтение.
«Как голодный человек, я читаю по три книги одновременно, что очень странно для меня. Обычно я этого не делаю и — более того — осуждаю людей, которые это делают, но, видимо, такой голод образовался по чтению», — заключил он.
Видео дня. Первое фото Михаила Ефремова из колонии
Источник